Был в конце XIX века в Заднепровье купец по фамилии Чугунков. Его сын Илья в 30-е годы советской власти “загремел” на 10 лет за то, что активно отстаивал от группы бедняков-единомышленников свое средство производства – лошадь и подводу. Занимался Илья извозом, по-современному – грузовое такси. Слышал я эту историю от весьма пожилой дочери Ильи Чугункова.

Неожиданная перекличка случилась у меня в голове, когда я прочел материал “Свящ. П. С. Цветков: Воспоминания прихожан Петропавловской церкви о 1812 годе”.

“А мы с тех пор и пошли по-людски жить: извозом занялись. Вот чугунки все дело попортили. (Рассказ Захария Трофимова из Ситников).” 

Да ну, скажут многие! Чугýнка – в устаревшем просторечии название железной дороги. Все просто – промышленный масштаб перевозок между городами железнодорожным транспортом убил гужевые перевозки.

С точки зрения издателя, корректора, а теперь и читателя как будто все так. Да нет ли тут подвоха? На какой слог сделал ударение рассказчик Захарий Трофимов из Ситников? Не имел ли он ввиду более предприимчивое семейство конкурентов? И тогда по правилам русского языка это слово должно было быть напечатано с большой буквы – Чугунки. 

Резонов в пользу такого предположения всего два. Во-первых, в языке слово чугунка, обозначающее железную дорогу, имеет форму только единственного числа. Во-вторых, грузоперевозки железнодорожным транспортом безусловно потеснили гужевые перевозки между крупными городами, но однозначно не могли вытеснить их совсем, учитывая широчайший диапазон потребностей грузоперевозок как из сельских населенных пунктов в город, так и внутри города в отсутствие в ту эпоху автотранспорта.

Поделиться ссылкой: